Когда говоришь, что занимаешься футболом, это вызывает шок

Очень чувствуется разница в восприятии людей с инвалидностью у нас и в других странах. Я уже в 15 странах побывал, хочу еще в Египет съездить.

«Если я еду в поезде, то это вызывает недоумение у людей: что с ним делать?»

В прошлом году мы с моей незрячей подругой поехали в небольшой тур из Швейцарии в Сербию, Черногорию, Албанию, Италию и обратно в Швейцарию. Первая стыковка была в Сербии, и когда мы вышли из поезда, то сразу почувствовали, что это страна бывшего соцлагеря. Не знаю, как это чувствуется, но повеяло чем-то родным, нашим, советским. Когда приезжаешь в Швейцарию или Германию, все такое аккуратненькое, мне кажется, стерильненькое, искусственно выстроенное, игрушечное. Даже покрытие дороги уже о многом говорит. Больше всего нравится Эстония и Швейцария. Швейцария чем-то похожа на Беларусь.

Я по-разному путешествую: бывает с кем-то, а бывает один. Одному получается хорошо, даже иногда лучше — сам себе художник. И очень чувствуется разница в восприятии людей с инвалидностью у нас и в других странах. Здесь, если я еду в поезде, это вызывает некое недоумение у людей: что с ним делать? Например, когда в поезде ехал, то на границе Беларусь – Литва первая фраза, которую я услышал от проводницы, встречающей погранслужбу: у нас в вагоне маломобильный человек. То есть для нее это был шок, и, чтобы не напугать пограничников, она так предупредила их. В Европе никто не обращает внимания на то, что ты не видишь, просто могут подойти помочь или подсказать что-то. Это абсолютно нормально.

Остановлюсь что-то в телефоне в навигаторе послушать, тут же бегут с вопросом, нужна ли помощь. У нас чаще всего обходят стороной, реже могут подойти и тоже спросить, но это будет один из тридцати человек. Там – каждый четвертый, наверное.
Очень интересный подход в Албании. Платежная система в транспорте, как и у нас в Витебске: ходит кондуктор, продает билеты, оплата монетками. Пока выбираешь монетки, тебе уже протягивают билетик и какую-то сдачу со словами: за вас уже заплатили. Или, например, сижу в кафе, зову официанта, чтобы принес счет, а мне говорят: а вот за тем столиком за вас уже заплатили. Сначала я был немножко шокирован, но потом уже как-то более-менее привык.

Так же и в транспорте. Я могу за себя платить, я платежеспособный, но вот часто получалось, что не знал, кому говорить спасибо.

«Людям вокруг нужны какие-то знаки, чтобы понимать, что человек незрячий»

До 4 лет я видел 100%, но после гриппа зрение начало падать. К 10 годам оно практически ушло, остались только светоощущения. Полностью ночь наступила 1,5–2 года назад. У меня долго было состояние, когда я видел тени, ориентироваться это не особо помогало, но, когда появлялось солнышко, я видел, что становилось светло. Человек пройдет, тень упадет, и я эту тень тоже замечаю. Сейчас же солнце светит, я просто чувствую, что оно греет, а восприятие тени ушло.

Тем более зрение уходило плавно и для меня не особо заметно. Это не было сиюсекундно, у меня было время, чтобы адаптироваться. Пытались восстанавливать, но попали в неудачное время: развал Советского союза. Не получилось.

Сейчас я занимаюсь реабилитацией людей, потерявших зрение в позднем возрасте, обучаю их ходить с белой тростью и читать-писать по системе Брайля. Но знаю, что не все хотят использовать трость, просто эмоционально.
Я сам долго носил очки с толстыми стеклами, но не черные. Это было несколько лет назад. Раньше они мне еще якобы создавали ощущение какой-то безопасности, потому что в детстве когда-то помогали. А потом неожиданно почему-то наступило чувство отторжения.

Причем очки больше привлекают внимание, чем трость, ведь, чтобы ее увидеть, надо посмотреть вниз, а туда, как правило, никто не смотрит.

«Самое сложное для меня в футболе – не растеряться на соревнованиях»

Я учился играть с нуля и продолжаю это делать до сих пор. Конечно, когда говоришь, что занимаешься футболом, это вызывает, мягко говоря, легкий шок: не видишь, а играешь. А ведь футбол дает определенную свободу, потому что на площадке можно самостоятельно бегать, реализовывать какие-то идеи в плане игры, есть своего рода творчество даже. Мне тренировки помогают и в обыденной жизни, думаю, что благодаря футболу у меня гораздо лучше получается ориентироваться в пространстве. Начинаю его как-то лучше чувствовать.

Мои родные, кстати, к моему занятию футболом относились раньше с недоверием. Но потом, когда увидели, что получается, начали, в принципе, одобрять.
А я постоянно чему-то учусь и развиваюсь в этом направлении. Очень хотелось бы принять участие во всех футбольных соревнованиях, которые проходят. Как минимум в чемпионате Европы.

«Надежда есть, я жду… И куда мне спешить»

Еще одно увлечение – это фотография. Обычно из каждой поездки привожу несколько тысяч фотографий. Снимаю все, что попадет в объектив. Это все в семейном архиве, лежит в облаках, чтобы не пропало, я дублирую туда – винчестер все-таки не очень надежное устройство. Я в технологиях неплохо разбираюсь, люблю покопаться в программном обеспечении телефона, компьютера.
Фотоаппарат у меня старый, 2010 года, но уже цифра. Потому что пленка, к сожалению, позволяет не так уж и много сделать снимков.

В этом направлении сейчас идет развитие: много статей пишется, исследования проводятся. Может, через несколько лет что-то и придет. Надежда есть, я жду… Да и куда мне спешить… мне только 32.